В правление императора Марка Аврелия в Римской провинции Галлии Нарбонской1 вспыхнуло гонение на христиан. Собственно говоря, гонение это было не по всей провинции, но лишь в одном городе Немавсе. И поводом для него послужил безрассудный поступок одного диакона той общины христиан, которая собиралась в этом городе. И хотя от Рождения Христа прошло более двухсот лет, и христианство распространилось уже по всему тогдашнему миру, всё же язычество, то есть поклонение идолам, было ещё довольно сильно. Повсюду стояли храмы, посвящённые разным богам, которым устраивались ежегодные праздники и жертвоприношения, и статуи разных идолов. Но самым главным божеством считался Римский император. Ему обязаны были поклоняться все, от малого до великого. За непоклонение императору Рима, виновного, по решению суда, предавали смерти.
     Город Немавс носил имя языческого бога, статуя его стояла у источника, из которого пили воду жители города. Этого идола считали главным покровителем города и создателем источника, и поэтому здесь же неподалёку стоял и храм, построенный в его честь.
     И вот, однажды утром жители города увидели статую своего бога, стоящую без головы. Это вызвало большое волнение в городе, чем не преминули воспользоваться жрецы, обвинив в святотатстве христиан. Ведь всем было известно, что христиане не поклоняются идолам, считая их демонами. И поэтому жрецы храма Немавса были в раздражении на христиан, так как, благодаря им, всё большее число людей не верило в идолов. А это, в свою очередь, вело к тому, что доходы храма с каждым годом становились всё меньше и меньше. Таким образом, складывалось положение, напоминавшее то, о котором написано в книге Деяний Апостолов (19, 23-29), когда серебряник Димитрий возбудил ремесленников против Апостола Павла, опасаясь, что его ремесло придёт в упадок. Однако, на этот раз обвинение на христиан имело под собой почву, и вот почему.
     Главой христианской общины в Немавсе был епископ Кастор, а помощниками ему в этом деле были два диакона, из которых одного звали Маркиан, а другого – Баудилла. Маркиан был человек из знатного рода, с утончёнными манерами, очень энергичный и решительный, но, к сожалению, чересчур самоуверенный.
     Баудилла же, напротив, отличался простотой и смирением, но в то же время был крайне нерешительным и боязливым.
     Однажды христиане Немавса собрались на вечернее Богослужение, во время которого совершалось хлебопреломление. И диакон Маркиан рассказал, как он, проходя мимо статуи Немавса, решил показать жителям города, что их бог бессилен. Для этого он взял большой камень, поднялся на пьедестал, на котором стояла статуя, и, несколько раз ударив им по истукану, отбил ему голову. А так как вокруг никого из людей не было, то он взял её с собой, и принёс на собрание. При этом он достал скульптурную голову, сделанную из алебастра и бросил её на пол..

     – Вот каков их бог Немавс! – сказал он. – Диакон Христовой церкви небольшим камнем мог сломать ему шею и отбить голову!
     Однако, этот поступок вызвал всеобщее осуждение, и епископ вынужден был при всех обличить неразумие диакона.
     – Ты поступил безрассудно, вопреки правилам Отцов церкви, – сказал он. – Твой поступок может навлечь бурю на церковь, и эта буря может поколебать слабых и немощных.
     В своё оправдание Маркиан сказал, что он сделал это по ревности к Богу, чтобы доказать язычникам, что они поклоняются мёртвой статуе. Но такое оправдание никого не успокоило, так как каждый понимал, к чему это может привести.
     И вскоре, действительно, самые худшие опасения христиан подтвердились. Чернь, подстрекаемая жрецами, заполнила улицы города, требуя наказания христиан. Но так как городские власти медлили за неимением достаточных улик, то массы язычников начали двигаться по улицам и требовать, чтобы в каждом доме было выставлено изображение императора, и пред ним был поставлен светильник. Явились коноводы, управлявшие толпой, разделённой на отряды, которым поручено было обойти все части города и сделать обыски в каждом доме. Двигаясь по улицам города, чернь хватала всех встречавшихся мужчин и женщин, требуя, чтобы они клялись богами и хулили Христа. Так постепенно толпа приблизилась к дому диакона Баудиллы, который служил местом для собраний христиан. Однако христиане, будучи заранее предупреждены о восстании языческой черни, заблаговременно покинули этот дом. Так что в нём оставались лишь хозяин, да старый слуга с хромой ногой.
     Когда народ стал стучать в двери, Баудилла исполнился таким страхом, что едва мог держаться на ногах. «Господи, укрепи меня! – шептал он. – Ты видишь, что душа моя объята страхом, и нет у меня никакой силы, но в руки Твои предаю дух мой!»
     Когда двери были открыты, несколько человек немедленно ворвались в дом и начали обыскивать каждый угол. Остальные остались у входа, сдерживаемые воинами. Вдруг раздались возгласы из триклиниума, и один из сыщиков, подняв вверх руки, показал отбитую голову статуи, ту самую, которая принесена была туда Маркианом и оставлена им на полу.
     – А, вот кто сделал это! Безбожник! Оскорбитель священного образа! – неистово завопил народ и с кулаками бросился на диакона. Некоторые рвали его за волосы, другие плевали ему в лицо, иные били его пинками и, таща его в разные стороны, наконец, повалили на пол, где забили бы его на смерть, если бы не вмешался один из чиновников эдила2. Он освободил его из рук разъярённой черни и, втолкнув в соседнюю комнату, сказал:
     – Он будет привлечён к суду. Не ваше дело наказывать преступников, ещё не подвергшихся суду и не осуждённых им.
     Баудилла, как человек, против которого было формально заявлено обвинение, по римским законам, лишался свободы, и его приказано было отвести в темницу. В ту же ночь было арестовано ещё несколько христиан, в числе которых оказался и диакон Маркиан.
     На следующий день состоялось судебное заседание, на котором оба диакона были приговорены к смерти за разрушение священной статуи. Остальные были отпущены на свободу по причине того, что все они принадлежали к низшему классу, и градоначальник, не желая применять чрезмерной строгости, решил удовлетворить ярость толпы и жрецов вынесением сурового приговора лишь двум главным виновникам.
     Весь город находился в необычайном возбуждении в ожидании игр, на которых предполагалось бросить обоих преступников на растерзание зверям. Эти игры давались ежегодно в амфитеатре Немавса, в мартовские ноны3. Продолжались они обычно в течение двух дней. На этот раз в первый день должны были состояться бои со зверями, а на второй – морское сражение, когда арена будет наполнена водой и превращена в своего рода озеро.
     Между тем, осуждённые, находясь в темнице, пребывали в томительном ожидании. Диакон Баудилла часто молился и, преклоняя колени, просил у Бога сил, чтобы остаться верным до конца. Но лицо его было бледно и голос дрожал, и по всему было видно, что в душе его происходила мучительная борьба. Маркиан же внешне выглядел спокойным, и только подавленный взгляд и нервные движения выдавали в нём затаённый страх. Однако, видя стенания Баудиллы, он заметил:
     – Епископ не должен бы рукополагать такого непостоянного и трепещущего человека на служение в священном сане.
     – Ах, брат, – со вздохом сказал Баудилла, – со мной делается то же, что было с Апостолом Петром. Дух поистине бодр, а плоть немощна!
     – Это было сказано о нём ещё до Пятидесятницы и излияния Духа Святого, – отвечал Маркиан. – Такая боязливость, такая слабость недостойны христианина.
     – Молись обо мне, чтобы не оскудела вера моя, – ответил Баудилла, и снова упал на колени.
     Наконец, наступил час, когда вера обоих служителей должна была быть испытана. Амфитеатр, вмещавший до 20 000 зрителей, был наполнен до отказа. Беснующаяся чернь требовала крови. Но вначале, как обычно, давались развлекательные представления, выступления клоунов, скачки на колесницах, бой гладиатора с быком и так далее. Наконец, началось новое отделение..

     Тюремщик отворил двери вивария и вывел узников. Трепет жестокого наслаждения пробежал по массе зрителей, и все в один голос закричали:
     – Волков, давай сюда волков! Маркиана отдать волкам!
     Распорядитель игр отправил герольда к градоначальнику, и тот кивнул головой в знак согласия.
     – Подойди сюда, Кней Фалерий Маркиан, – сказал он. – Ты принадлежишь к почтенной и древней фамилии. Но ты оказался виновным в бесславном деле, которое подвергло бесчестию всё твоё сословие. Но я тебе даю возможность ко спасению. Принеси жертву богам и прокляни Христа! Если народ увидит, что ты принёс курение, то из этого убедится, что ты отрёкся от Распятого.
     – Я не принесу жертвы, – сказал диакон, – я христианин!
     Тогда градоначальник, подняв руку, дал знак распорядителю игр. Немедленно же в барьере отворилась дверь, и из неё с воем выскочила стая волков. Маркиан с криком бросился бежать вокруг арены, и вся стая бросилась за ним. Чувствуя, что волки настигают его, Маркиан то и дело оборачивался и угрожающими жестами старался отпугнуть зверей, но это помогало только на мгновение, и волки снова устремлялись за ним. Их кровью налитые глаза, их оскаленные зубы наводили на него ужас. Он задыхался, и силы его таяли… Внезапно остановившись и резко свернув в сторону, он вдруг подбежал к подножью барьера, перед сиденьем градоначальника, и, протягивая к нему руки, воскликнул:
     – Дайте мне ладана! Я поклоняюсь Немавсу, я боготворю императора, я отрекаюсь от Христа!..
     В это самое время старый волк схватил его сзади. Руки диакона вскинулись в воздухе. Зрители топали, бесновались, кричали, а серая масса волков с яростью набросилась на Маркиана и мигом растерзала его.
     Теперь настала очередь Баудиллы. Не поднимаясь с сиденья, градоначальник сказал:
     – Баудилла Мацер! Ты обвиняешься в том, что содействовал и укрывал святотатство. Ты отказался принести жертву гению императора; но даже и теперь, если ты бросишь несколько зёрен ладана на огонь, я прикажу отпустить тебя.
     – Совершение жертвоприношения кесарю равносильно отречению от Христа, – ответил Баудилла, – а отречься от Христа для меня хуже любой смерти.
     К немалому удивлению толпы, голос диакона звучал решительно и твёрдо, и самый вид его выражал спокойствие и невозмутимость. Мучительная борьба, происходившая в его душе, окончилась славной победой духа. И теперь глубокий мир наполнял его сердце.
     – Если ты откажешься принести жертву гению кесаря, то ты будешь виновен в измене ему.
      – Я готов умереть за Христа.
     – В таком случае вывести его вон. Предать мечу!
      Диакон поклонился.
     – Я недостоин пролития моей крови за Христа, – сказал он.
     Затем твёрдой поступью пошёл на середину арены и там стал на колени. Ещё один момент, и палач отсёк ему голову.

      Всякий посетитель новейшего Нима (как называется теперь древний Немавс), осмотревшись, увидит две церкви, обе выстроенные на месте весьма древних храмов, и одна из них носит имя св. Баудиллы.

     1 Нынешняя Франция
     2 Эдилы – в Др. Риме – выборные должностные лица, наблюдавшие за общественными зданиями и храмами, за снабжением города продовольствием, за общественным порядком и т.д.
     3 Ноны – в древнеримском календаре – 7-е число марта, мая, октября и 5-е число остальных месяцев.

<<< К предыдущему       [ К оглавлению ]       К следующему >>>